Здесь выкладываются серии картин с городами разных времён и стилей, а также отдельных зданий и жилых комплексов различного назначения. Этим сериям я даю условные названия с комментариями. Со временем они могут дополняться более развёрнутыми описаниями...

ГОРОДА

Архитектура такого города осталась от давних времён. Здесь её бережно поддерживают почти в неизменном виде многие тысячелетия. Немало людей находят особые переживания в домах, кварталах и на террасах этих городов, которые хранят в себе многие периоды древних времён, слежавшиеся в слои исторических событий. Здесь живут и подолгу, и останавливаются на короткое время. Подобные города есть в горной местности и на равнинах, на морских и океанских побережьях. На этой планете геологический процесс формирования недр и коры несколько отличается от нашего. В частности, в результате этого возникла береговая линия с удивительным пляжем, где в качестве камней, гальки и песка – разноцветные минералы.

У нас их называют самоцветами.

Плитки таких же минералов выступают над водой. У них своя странная жизнь: днём они насыщаются светом, а с вечера излучают его, таинственно подсвечивая береговую линию глубокими цветовыми переходами.

Вдоль берега мимо тысячелетних развалин тянутся радужными тропинками перламутровые плёнки пены. А поодаль над водой застыли то ли базальтовые столбы, то ли руины ещё более древнего города...

Среди горных массивов возведены циклопические постройки, своими мощными основаниями чем-то напоминающие пирамиды. От оснований, возвышаясь над облаками, тянутся вверх высоченные прямоугольные башни.

Здесь начинается древесный город.

Каскады его многоэтажных домов, скрываясь в пышной зелени деревьев, от пирамид спускаются вниз по ущельям и, расширяясь в небольших долинках, выходят на побережье. Архитектура жилых строений – от этих «каскадных» зданий, через оранжево светящиеся сферы уютных комплексов – меняется на районы вертикалей высотных многоэтажек, где превалирует зелёный свет.

Вообще же, почти вся воздушная атмосфера этого города похожа на призрачно-зелёный туман. И это связано не только с густой зеленью растений и влажностью. На этой планете множество локальных микроклиматических зон, которые, как живые организмы, объединены обратной связью с жителями. В данном случае люди, животные и деревья этого места склоняются именно к такой воздушной среде.

В химико-биологический состав воздуха входят элементы и растительные вещества, которые и дают эту зеленоватую дымку. Такая атмосфера устанавливается не навсегда – жители меняют её по своему усмотрению.

Кроме туристов и путешественников, посещающих этот город ненадолго, кроме «командированных», приезжающих сюда по делам, здесь живёт большая «постоянная» часть.

Кто же выбирает жить в таком месте?

Это люди – с ними и животные, – обретающие полноту своей физиологической целостности, а во многом и духовную. Здесь, вместе с укреплением здоровья до самых высоких его кондиций, люди расширяют конкретику своей человечности, вмещая в неё личные отношения с сущностями деревьев, других растений, локальных природных зон, наполненных древесными и минеральными стихиалями.

Через все архитектурные зоны города и его рощи – от пирамид и до побережья, кроме множества аллей и тропинок, проходит широкая дорога – то прямой магистралью, то повторяя извивы природных ландшафтов. Её отполированная каменная гладь заканчивается у самого моря.

Один из самых больших городов расположился уже не в долине, а на нескончаемой, уходящей далеко за круг горизонта, равнине. Его окружают густые леса, которые пышными кронами своих кудрявых рощ уверенно вступают в чётко размеченные кварталы невысоких и относительно невысоких зданий. Этот город – пример архитектуры, «многомерной» геометрии городских пространств и ландшафтного дизайна, соединение которых доведено, можно сказать, до предела возможного.

Чем дальше от окраин, тем всё больше и больше город осваивает третье измерение – поднимается над «плоскостью малоэтажек» колоссальными, возносящимися на сотни метров строениями, отдалённо напоминающими известные «высотки» сталинского ампира. Но при более внимательном рассмотрении видно, что эта, совершенно особая, архитектура больше похожа на нечто возведённое самой природой. Учитывая то, каким образом «выращивается» здесь инфраструктура, это недалеко от истины.

Теснящиеся на одном общем основании «базилики» и стоящие отдельно высоченные башни, башенки; выдвигающиеся из общего периметра сектора с оранжереями и какие-то технические «шахты» – всё это ступенями охватывает странные, в некоторых случаях совершенно прозрачные, «многоствольные» вертикали, устремлённые в небо на огромную высоту.

Такие необычные формы и материал «высоток» больше напоминают сталагмиты или даже друзы кристаллов. Над кажущимся ровным ландшафтом города они возвышаются хрустальными островами...

Мощные многоэтажные, разнообразные по форме основания высоток – это отдельный вид строительного искусства.

Некоторые массивные этажи, располагаясь по окружности этих оснований, подобны классическим дворцам – с центральной парадной частью, с правым и левым крылом, с цветниками перед ними. Каким-то удивительным образом эти огромные «дворцы» поднимаются один над другим, продвигаясь уступами от внешнего края к центру многомерной колоссальной конструкции. Основания других «островов» менее изысканны – с их лаконично охватывающими периметр окружностями этажей, но тоже сдвигающимися к центру по мере возрастания.

Тем не менее, в этой их упрощённой, но грандиозной по размеру конструкции, великое множество удобных помещений, просторных залов для общения, для решения различных задач и проведения тематических мероприятий. Здесь есть зоны отдыха и развлечений; небольшие парки, оранжереи и бассейны – со множеством сопутствующих удобств и соответствующим обеспечением.

Вообще же, в некоторых подобных зданиях, что называется, на постоянной основе живут, трудятся, учатся, отдыхают, реализуют себя в разных видах искусства, занимаются спортивными и иными дисциплинами, воспитывают молодое поколение, содержат животных, занимаются общественным питанием и так далее и тому подобное, а также обиходуют весь высокотехнологичный организм дома – десятка полтора тысяч людей.

То есть в таком доме-городе можно провести долгие годы, не выходя за его периметр, не испытывая житейских затруднений и не имея ограничений своей реализации... Но это, наверное, больше нам понятная история – с печалью внешней и внутренней неустроенности жителей нашего мира, а не лёгких на подъём людей планеты Зеты, где почти в любом месте – человечная полнота бытия и естественный путь совершенствования...

Этажи других меньших высоток в чём-то повторяют конструкцию предыдущих: круговые каскады этажей, выступающие по окружности портики веранд – сужаясь, поднимаются на высоту. Здесь больше многоуровневых открытых террас с цветущими деревьями и кустарниками.

*

Наверное, переходя от этих необычайно высоких зданий к городским кварталам у их подножия, можно было бы продолжить таким посылом: «Флейты Эола» – это разительнейший контраст между одним измерением города и другим... И дальше развивать эту линию, разделяя единое тело зримой, а ещё больше незримой гармонии города.

Но этот контраст – лишь на вскользь брошенный взгляд.

«Логистика» зданий и «тесное» сосуществование их жителей перетекают со своих высот на земной уровень вполне функционально и органично. Таков же и обратный процесс. По окружностям зданий видны порталы ворот, арки дверей, от которых идут и пешеходные дорожки, и начинаются проезды, выходящие на широкие транспортные дороги и разноуровневые шоссейные развязки. Над проезжими дорогами проходят пешеходные мосты между зданиями. В городе имеется удобный наземный и воздушный транспорт.

Трудно представить больший уровень проработки сети дорог, пешеходных дорожек и тропинок, многие из которых движущиеся, проходящих и на поверхности, и над ней, и под «землёй» – многие коммуникации, обеспечивающие жизнедеятельность города, уходят под поверхность на несколько этажей.

На картинах город представлен с немалой высоты террас некоторых зданий. И потому ландшафт внизу кажется непрерывным полем очень ухоженных скверов, цветников, клумб – с их невероятно разнообразной геометрией фигурных форм, плавно переходящих из одних в другие. Это достигается посредством множества площадок, округлых тропинок и прямых дорожек, поддерживающих гармонию общего плана, удобных и для неспешных прогулок и для быстрого экономичного передвижения.

Глядя на это неповторяющееся разнообразие «скверов, цветников и клумб», небольших водоёмов с фонтанами, на здания разного назначения и чётко прочерченные кварталы, на множество дорог и коммуникаций, соединённых в одну выверенную, не противоречащую ни в каких точках соприкосновения, но плавно соединяющуюся или расходящуюся своими инфраструктурными элементами многоуровневую систему, – можно понять, что в планировании этого города и в его воплощении на этой огромной площади был использован проект на основе интерактивной «Теории Теорий».

Посредством искусственного интеллекта.

Но конечно же, вдохновляющей силой и реализаторами этого проекта были люди: архитекторы, художники, инженеры, строители, техники, дизайнеры интерьеров, ландшафтные дизайнеры, садоводы и многие другие. Все общие и частные задачи перед ИИ – ставил человек. Город был построен именно для человека и других близких ему существ.

Здесь самое время уточнить: всё то, что сверху выглядит цветниками, клумбами и кустарниками с розовыми цветами, на самом деле не совсем «цветочки на клумбах». По большей части, это деревья и не самого малого размера – с розовыми кронами и цветами... Они же видны и на террасах. Есть, конечно, цветущие кустарники и цветы.

Широта, на которой стоит город, определяет почти круглогодичный тёплый сезон, и местные деревья, отличающиеся от наших «по генетике», несколько раз меняют цвета лиственного покрова. Кроме розового, в их палитре есть фиолетовый, красный, жёлтый, голубой, серебристый, есть и зелёные и оранжевые оттенки. А также такие оттенки, каких нет в нашем мире. В период цветового перехода парковые зоны окрашиваются сразу в несколько цветов.

Нужно признать: несмотря на масштабность и детализированность картин, по сравнению с реальной мощью многомерной жизни и постоянно меняющейся живой энергией городского пространства – это, пусть всё же и не эскиз, но всего лишь художественное отображение, вобравшее в себя самый минимум возвышенного бытия оригинала.

*

Почему этот город назван Флейты Эола?

Потому что его «кредо» – музыка. А ещё она сопровождается световой палитрой. Что же такого грандиозного происходит в городе, что не отображено в данной серии картин?

Начну с назначения высоких хрустальных шпилей. Вместе с тем, что это действительно «музыкальные инструменты» – о чём будет ниже – но, как ни странно, это не какие-то «полые трубки» – это, до определённой высоты, ещё и вполне жилые этажи. Со своей, разделённой на отдельные помещения структурой и бытовой обустроенностью; с окнами, лестницами, лифтами и другими коммуникациями...

Их прозрачность, их кажущаяся однородная «стеклянная» пустота, через которую можно увидеть и то, что за ними, – это «высокие технологии». Они превращают в «сквозные» экраны наружную поверхность любого здания. И с помощью «лазерных» голографических визуализаций, следующих за музыкой, даже как бы изменяют их форму. Сейчас это «хрустальные острова», в которые в качестве лаконичного декора жители облачили свой город – в это дневное время. Но возможны «превращения» этих зданий в кристаллы сапфира, рубина, изумруда и так далее...

У городских жителей есть свобода личной реализации. Но вместе с этим каждый город выстроен в определённом архитектурном и технологическом стиле. И у каждого города есть своя индивидуальная культурно-социальная «прикладная» специфика.

Люди в этом городе избрали жить в постоянных звуках и красках светомузыки. Кроме привычно необходимых для любого города коммуникаций, город сконструирован ещё и как грандиозный музыкальный инструмент. Достаточно часто звучат здесь редкие по красоте и духовной возвышенности симфонии. Высотки с их «хрустальными шпилями», действительно, превращаются в небывалые по величине флейты и трубы органа – в городе есть даже здания, выстроенные как этот «средневековый» инструмент.

Очень многие городские постройки входят в невообразимый по размерам и полифонии звучания оркестр. Наряду с высотными зданиями входит в него и структурная разметка «скверов» – та, что мы рассматривали с высоты. Оказывается, вся эта чудесная «геометрия» используется в качестве основания «резонаторов» – для невообразимого по широте диапазонов и утончённому качеству звучания...

Как устроены эти резонаторы?

Если приближать их смысл к нам понятной аппаратуре, то это аналоги наших звуковых колонок. Но если у нас они сделаны из небольших фанерных или пластиковых коробок, магнитно-картонных металлических динамиков, встроенных в них, то у этой «звуковой аппаратуры» аналогичен с нашей лишь общий принцип, а похожести, можно сказать, никакой.

Здесь «стенки» резонаторов повторяют фигуры «скверов» и поднимаются на большую высоту. А «материал», из которого они «сделаны», – это силовые незримые энергетические поля. Соответственно, устройство «динамиков» – это магнитные «концентраторы» энергетических полей и силовых линий.

Для определения этой звуковой системы уже нет знакомой нам последовательности: стерео, квадро – и так далее... Здесь звуки ретранслируются чуть ли не в любых точках города и на любой высоте. Мелодии же исходят и от «хрустальных» шпилей, где роль «струн», «труб» или «ударных» берут на себя потоки энергии, которые передают звуки в воздушную среду, направляя потоки воздуха. Координируют всё это отдельно стоящие «высотки-орга́ны», где всевозможные музыкальные «инструменты», в том числе и нам незнакомые, сведены в единый Синтезатор.

Автором мелодий и симфоний может быть один человек, который талантливо импровизирует на весь город. Или группы людей, собравшихся для этого в «концертном зале» либо пребывающих в разных местах, но создающих одну симфонию, дополняя её общую гармонию. А параллельно с симфониями рождаются сопровождающие их грандиозные многомерные световые полотна, образы и картины, проецирующиеся на город удивительными архитектурными дополнениями.

*

Могут возникнуть вопросы...

Как такое общее для всех «музыкальное сопровождение» жизни горожан увязывается с их, возможно разными, музыкальными вкусами, состояниями, текущей деятельностью и так далее? А постоянно воздействующие на всех и в любом месте «децибелы» – как это часто бывает в наших городах, с долбящей по нервам «музыкой» в любое время суток – не вызывают ли отторжения, болезненных реакций, не ухудшают ли самочувствия и не подавляют ли свободу, не сужают ли сознание жителей этого города? А как же с неимоверными по мощности излучениями, «пробивающими» все живые организмы?

Подобный «технологический конфликт» знаком и нам – и возможно, с бо́льшим обоснованием – со всеми этими вышками «в 5G» и прочим современным оборудованием...

Раньше уже раскрывалась тема «совместимости» на Зете типов энергии, включая и электрическую, – с энергией органических существ, с биологическими организмами. Здесь процесс взаимодействия с энергетическим полем планеты и, в частности, с «радиоизлучениями» не только не вредит здоровью, но повышает энергетический потенциал всего живого, включая растения.

«Высокие технологии» решают здесь и проблему «децибел». Каждый человек имеет возможность оказаться в закрытом от звуков пространстве – не только в изолированном материальными стенами помещении, но и отключиться от звуков с помощью энергетических «стен», которые можно установить для себя в любом месте.

Можно закрыться полностью, а можно уменьшить звук, ну либо переключиться на иную более подходящую музыку, выйдя из общего музыкального потока. И здесь включённая во многие процессы, в том числе энергетические, система ИИ через индивидуальный интерактивный интерфейс реагирует на пожелания каждого горожанина, создавая для него отдельное личное пространство.

Вообще же, «охватывающие всех» симфонии – это не повседневная музыкальная программа, но, так сказать, праздничная. Она возникает, точнее сказать генерируется, из «эмоциональных» предпочтений жителей, из их явно и неявно выраженных жизненных импульсов, житейских чувств и возвышенных переживаний, философских размышлений, творческого вдохновения, духовных прозрений, душевных состояний близости к другим людям, животным, природе, планете, космосу...

Всё это накапливается в пространстве социального сознания, ищущего общего для всех выражения. Это зреет в сердце каждого, чтобы прорасти новыми пространствами, где единое переживание возникает охватывающим всех созвучием.

И вот наступает момент «критической массы» – и предчувствуемый и неожиданный. Неожиданный в своей прорывной музыкальной мощи, интегрирующей все чаяния, импульсы, прозрения – с их проясняющим следующий шажок на пути общечеловеческого совершенства откровением...

Так рождается симфония – через того или иного творца.

Симфония, в незримом обогащении и возрастании которой приняли участие по сути все, кто был в этом городе, включая братьев меньших, растения, минералы и стихиали. Исходя из такого, всех касающегося творческого процесса, лишь в виде каких-то необходимых исключений можно представить, что кто-то в момент такого возносящего откровения откажется от него, «замкнёт себя» и переключится на что-то, в сравнении менее содержательное...

*

Теперь пойдёт совсем уж скучный текст – в который раз, надо заметить! Он и так стал уже местами техническим. Но дальше с этим ещё печальней. Теперь он больше для согласных эту, хоть как-то понятную тему, снова провести через «философские заросли»... Потому не желающие блужданий в подобных диких местах могут воспользоваться уже известным им методом: они могут смело пропустить эту часть.

Можно ли увидеть какие-то признаки подобного «объединяющего сознания» на уровне культуры – в нашем мире, в нашем современном обществе? И в чём их можно «опознать»?

При целенаправленном интересе что-то отметить можно. Но выделить «элементы» именно этого из всего происходящего вокруг – непросто. И совсем не потому, что это требует каких-то особых знаний и способностей. А потому, что многие «элементы» исходной «мегаконструкции» нашей цивилизации лишь «остаточным образом» используются во многих наших тривиально утилитарных социальных процессах и конструкциях. И потому в житейской обыденности никак не определяются как частицы, составлявшие когда-то что-то несопоставимо большее.

Например, возбуждённые реакции – в основном детей и молодёжи до определённого возраста – на музыкальную продукцию шоу-бизнеса, выдающего так называемые «хиты», экзальтирующие страсти, на какое-то время эмоционально захватывающие часть населения.

Театральная культура...

Тенденция современных театральных «откровений» – это, во многом, погружение общества на уровень примитивных, исполненных животной страсти и даже деградирующих человека демонических извращений. Такая тенденция многократно усилилась именно в нынешние времена. В ещё достаточно близком прошлом этого было намного меньше. Но с тех пор вокруг прежнего театра, – который худо ль бедно, всё же нёс поддерживающее человека содержание и давал ему моменты прозрения, – образовалась немалая социальная среда, которая пропитывалась общими смыслами, интересами.

И это было некоторым «общим сознанием».

Классические музыка и вокал, некоторый ряд задушевных эстрадных и авторских песен, инструментальных произведений... «Социальные группы» их представителей и почитателей в целом как-то ещё удерживаются на удовлетворительном уровне. Соответственно, существует их незримое «объединяющее созвучие».

К этому можно добавить и возникшее – уже в относительно недавние времена – направление под общим названием нью-эйдж. Не всё здесь благодатно, но многие произведения, в том числе вместе с красочным световым сопровождением, всё же раскрывают более возвышенные жизнедательные пространства. И это в своих приверженцах тоже образует некоторую локальную «общность сознания».

Всем известно понятие «мода» – это явление подобно степному пожару захватывает немалую часть населения. И в каком-то узком диапазоне жизни множество людей объединяется общей страстью, одной установкой, интересами, намерениями. Через короткое время вожделенное облачение или владение становится «устаревшим», вышедшим из моды, утратившим смысл. И с презрением отвергается, чтобы экзальтированно вожделеть «новое», на данный момент престижное. Но вот даже в этом видны имеющие когда-то действительный смысл, «реликтовые», а сейчас искажённые, отголоски некоторых «объединяющих» черт изначального образа нашей цивилизации...

Естественно, не только в области культуры, но и во многих других сферах жизни можно отметить эти, в основном несистемные, больше «импульсивные», попытки движения нашего земного сообщества – в направлении возвышающего цивилизацию общего Сознания, соборно-единого Сосуществования.

Здесь все эти для нас обыденные, составляющие нашу жизнь, естественные для нас явления – они же, одновременно, и как некие «археологически» косвенные доказательства того, что наша цивилизация «задумана» была с перспективой позитивного становления, что она создавалась на конструктивно правильных основах и должна была идти к полному выражению своей духовной сути, совершенствуя своё внутреннее индивидуальное и внешнее социальное – бытие.

Сами такие многочисленные и разноречивые «рывки» разных «социальных групп», пусть даже и провальные, к тем или иным «символам свободы», куда-то от бессмысленной, гнетущей и мучительной рутины неосознанного бытия – неосознанного и потому не раскрывающего конкретику общечеловеческой цели – такие «рывки» говорят о том, что эта цель была изначально назначена.

Здесь в чём-то как с человеком, утратившим когда-то часть тела: руки давно нет, но она беспокоит фантомными болями...

И ещё это подобно известному из фантастики сюжету, когда космический корабль терпит аварию на какой-то планете. Экипаж выживает, но корабль восстановить не удаётся. За столетия деградации возникает коммуна людей, ведущих первобытный образ жизни. Они живут в огромном обветшалом каркасе корабля, не помня его назначения. Пользуются многими вырванными из своих гнёзд приборами, отломанными деталями и многими другими элементами структуры некогда единой функционирующей системы. Применяется «добытое» – в качестве рубила, зубила, лопаты, лома, кувалды и примитивного оружия.

Каюты команды – в качестве личных пещер.

Кают-компании – для сходок вождей племени, избранных «демократическим» путём. В помещениях судового компьютера развиваются прикладные искусства: из почти истлевших проводов, цветных стёкол от индикаторов и обломков сервера делают забавные фигурки. В бывших оранжереях молятся о хорошем урожае. А в покорёженных останках просторных библиотечных залов с разбитыми экранами – хоровые песнопения про беспросветную жизнь...

Но иногда кому-то, из озирающихся вокруг, приходит в голову мысль: а вдруг всё это когда-то было предназначено для чего-то более великого и единого?

*

И всё же, людям невозможно отказать в их даже «слепом и ощупью» поиске созвучия с другими, отказать в их неудержимой открытости к пробуждающим их существо прозрениям или якобы прозрениям, которые могут оказаться и заблуждениями.

Пусть это подобие прозрения и откровения приходит в усечённом суррогатном виде, больше пародирующем нечто высокое, и лишь эмоционально обещает путь совершенства – человеку, каким бы он бессознательным сейчас ни был, чем бы ни заканчивался «рывок к счастью», ему необходима содержательность его личного бытия.

Для этого ему нужно взаимодействие с тем, что вокруг.

Ему это нужно для проживания «евангелия» именно своей жизни, даже если она не выводит его на путь спасения, на путь истины. Человек не может отказаться от «заполнения» своей жизни теми или иными текущими событиями, их содержанием, которое и создаёт его личную историю.

То есть то, что он воспринимает как свою жизнь.

Такой гипотетический отказ был бы равнозначен отказу от самой жизни. В том состоянии непонимания себя и окружающего бытия, в котором наш земной «среднестатистический» человек находится, он не имеет возможности совершить такой отказ. Потому что в его внутреннем существе, в том, что глубже его поверхностной личности, – пребывает неподвластная ему сила жизни.

Эта сила – она же и сила становления.

Становление несгибаемо движет всё сущее в нашем несовершенном пространстве-времени – от его начала к его завершению. От этой силы жизни невозможно отказаться или уклониться. Она пребывает и в существе человека и в пучинах материи этого мира – несравнимо глубже житейской поверхности, глубже существующей культуры, особенно «массовой», в которых формируется мотивация всяких мучительных «отказов» или пафосных «принятий».

Гипотетический отказ от «евангелия» своей жизни, продиктованный протестным невежеством, был бы капризом самоубийства, что стало бы катастрофическим тупиком проявления монады человека в этом мире.

Это не истинный «отказ от жизни».

Истинный «отказ от жизни» – от мучений в ней и заблуждений – это её осознание.

Подлинное самоосознание и осознание окружающего мира открывают совершенно иное переживание жизни, сопровождающееся истинным прозрением. Такое внутреннее состояние позволяет распознавать пути заблуждений, но не позволяет подпадать под власть их «наркотической» экзальтации, ведущей через горделивое самовозвеличивание в тупики бессмысленности и распада.

Чем бы человек ни занимался, к чему бы ни был склонен, сила жизни неизбежно материализует его пространственно-временную историю – «пишет» его личное «евангелие».

Если в человеке ведущим состоянием является осознание, позволяющее соотнести базовые основы с тем, что с ним происходит в данный момент, то сила становления – оказывается силой дополнения его личности до благодатной целостности, силой совершенствования его проявленного в пространстве и времени существа, его души, его многоуровневого тела проявления, включая физическое.

И тогда он вносит свой вклад в возвышение цивилизации.

Если в человеке «управляющим центром» является горделивое, слепленное из искажений и подделок эго, отрицающее необходимость осознания, то сила становления – оказывается губительной энтропией, разрушающей «образ и подобие» человека, его душу, его проявленное тело.

Как следствие, деградирует и вся человеческая цивилизация – и в общем и в частности.

*

Теперь немного о том, что выглядит чем-то запутанным, предстаёт и внутренним психологическим и внешним житейским – противоречием, нередко гнетущим, а часто выводит и на острый социальный конфликт.

Очень многие не удовлетворены своей жизнью.

То есть жизнью – в процессе её протекания в настоящем. Это заставляет обращаться к ушедшему прошлому, задумываться о «гипотетическом» будущем. Не в смысле какого-то глубинного осознания пространственно-временных циклов, творческого вдохновения или конструктивного осмысления перспективы, а в смысле «канализации» своих сил, своей неудовлетворённой «тоски-печали» – из настоящего в утешительные, но иллюзорные «видения».

Приятно погружаться в прошлое – вспоминать что-то более правильное и радостное, что-то лучшее, чем то, что окружает сейчас... Довольно обыденная вещь представлять и будущее – прекрасное или хотя бы лучшее...

И то и другое есть «успокоительное свойство» нашей психики, но оно подталкивает и к пониманию, что всё дело – в нашем неустроенном настоящем. Именно недостаточность, открывающаяся в нём – в трудном болезненном и неуютном, лишённом достаточных человечности и полноты реализации, – и заставляет, так сказать, «выпрыгивать» из него.

Иногда, совсем уж как из горячей сковородки.

Здесь не идёт речь о том, что ностальгия и мечты – нечто предосудительное и опасно противоестественное. Довольно обычная вещь – уходить ностальгией в прошлое, а мечтами в будущее...

Всё это до поры до времени вещи естественные, поддерживающие человека, что называется на плаву. Ещё хочу подчеркнуть, что и великие «памятные даты», и вдохновляющие представления о будущем – значимы и даже необходимы. И такая необходимость останется до тех пор, пока весь род людской не обретёт достаточной человечности, не установит социальной справедливости. Особенно такие значимость и необходимость требуются в смутные времена, подобные нашим, когда на базовые ценности человечества идёт масштабная волна погибельных искажений и извращений.

Но это отдельная большая тема...

Здесь же мы рассматриваем некие более причинные в концептуальном смысле вещи, говорим о том, что всё самое жизнедательное и спасительное для человека – да и для всего сущего – пребывает именно в настоящем, включая все заботы о будущем и беспокойства о прошлом.

Увы, в нём же и все губительные опасности...

Но «реактивное» бегство от настоящего в «прошлое» и «будущее» – это, на самом деле, уход сознания, запутавшегося в сложностях жизни, от реальности. Перенос себя – в зону обессиливающей иллюзии.

Реальностью же, всегда остаётся настоящее.

Именно оно – жизнедательный исток жизни, её базовых и возвышающих смыслов. Здесь же – и все опасности бытия: скорбь, неустроенность, несправедливость, боль, бессмысленность, деградация.

Но эти губительные вещи – не приговор человечеству.

По большому счёту, они – лишь сигнал, что человеку неотложно требуется, не убегая в самооправдания, в утешительные иллюзии, «конструировать» социальную гармонию на подлинной основе в настоящем – в своём личном, в общественном, в общечеловеческом современном бытии.

*

Да, всем вроде как бы известно, что время в нашем мире движет пространство и нас вместе с ним – в будущее...

Откуда движет?

Ясное дело, из прошлого...

Но в этом противоречие – и внутреннее и внешнее. Так сказать, и психологическое, и в логике объективных событий. Получается, что настоящему – с «точки зрения» недостатка его осознания человеком – почти нет места в жизни, хотя все события происходят именно в нём, сама жизнь – есть только в настоящем.

Ностальгия приятное чувство.

Но поглощающая тоска о прошлом – это «сигнал» о том, что есть серьёзная неустроенность в настоящем.

Мечты – вещь вдохновляющая.

Обессиливающее же погружение в «мечтания» – это «сигнал» усиливающейся дисгармонии в настоящем. Но именно в нём решение всех проблем. И только в нём возможно восстановление человечности и построение гармонии.

Можно задаться вопросом: почему всё сущее, включая человека, ищет своего самовыражения прежде всего именно в настоящем? Люди стремятся быть значимыми именно в современности – на виду у современников. Приведённые выше примеры: тщеславных, честолюбивых «рывков» из серой обыденности – в некую зримую и незримую общность современности – это также попытки, пусть и несовершенные, припасть к жизнедательному истоку настоящего.

Даже ветераны, живущие прошедшими событиями своей жизни, даже националисты, погружённые в истории своих родов, стремятся описывать их и привлекать к ним внимание – современников, в настоящем.

А футуристы берут свои образы и продвинутые конструкции как бы из будущего, но привносят их – также в настоящее. И «самореализуются» с их помощью – в настоящем. А вся «последовательность будущего» стоит «в очереди» – чтобы проявиться в настоящем...

Не получается ли, что основное, существенное, а точнее единственно Реальное «агрегатное» состояние Вселенной – не прошлое и будущее, а Настоящее?

Быть может, это странно, непривычно, несколько пугающе: всё наше прошлое и будущее, более того, всё прошлое и будущее Вселенной – это лишь некоторые преходящие штрихи её непостижимости. Она вмещает все эти временны́е представления о нём, но несопоставимо превосходит их.

*

Итак, предполагается, что вселенское бытие – это некое безграничное Настоящее, в котором пребывает всё, в том числе и все бесчисленные пространственно-временные последовательности наших локальных миров. И что все наши самые совершенные образы будущего и все дошедшие из прошлого до нас великие образцы человеческих достижений – это всё животворящие частички из вечного и необъятного Настоящего.

В котором всё – пребывает всегда...

Но если есть «только» настоящее, что же делать с привычным понятием времени, с существующим о нём представлением, со всеми нашими ритмическими и циклическими процессами, завязанными на нём? А как же научные теории и практика, где очень многие формулы, вычисления и прикладные расчёты базируются на концепции времени?

Законы физики, астрономия с её движением светил, длительность химических реакций – и так далее. Рабочие графики учреждений и производств, расписание транспортных средств. Ведя речь о живых существах, о человеке, мы говорим и о биологических часах. Кстати, часы как прибор измерения времени чуть ли не у каждого на руке.

Заключая этот «обзор»: непросто найти человека, который слово «время» и производные от него не употребляет хотя бы пару десятков раз в сутки. Мы постоянно говорим и о «завтра», и о «вчера». В нашей непритязательной обыденности время фигурирует как нечто, чему мы привычно подчиняемся, а оно существует как бы само по себе...

И что же нам делать со всем этим? Как «примирить» время с его диктующим течением «из прошлого в будущее» – со «вневременьем», которое «останавливает» время, превращая его «в вечное мгновение беспредельного настоящего»?

Пока ничего слишком уж экстраординарного это не вынуждает нас делать. Стоит лишь несколько скорректировать само понятие времени, но эта корректировка даже не требует удалять слово «время» из нашего лексикона.

Для начала стоит сказать, что размышления над временем не приводят к выводу, что время – есть нечто независимое от процесса бытия, что оно – самосущая «субстанция», так сказать, произвольно влияющая на мироздание. Наверное, не зря всякие «учёные и философы» – а к ним в этом примыкают и серьёзные духовные практики – склонны обозначать это понятие «двойным» словом: пространство-время.

Корректировка заключается в том, чтобы воспринимать время не как нечто самосущее, отдельное от происходящего, но как то, чем оно и является: циклическим движением материи пространства. Можно говорить об этом как о циклическом развитии материи. Или как о циклическом процессе бытия.

В данном случае цикл – это один «круг» процесса изменения бытия: его явлений, элементов, событий, материальных и нематериальных форм жизни, её особенностей, расстояний между объектами в пространстве, их взаимодействий – и так далее.

Цикличность – это многократное повторение такого изменения.

Например, цикличны смены дня и ночи на Земле, цикличны сезоны, цикличен годовой оборот с его изобретёнными нами календарными двенадцатью месяцами.

К этим общим планетарным циклам привязаны все наши биологические и социальные повторяющиеся циклы жизни: суточные, сезонные и годовые графики работы-отдыха, сельскохозяйственной деятельности и так далее. Цикличность годовых оборотов нашей и других планет Солнечной системы вокруг Солнца.

Обороты нашей Галактики вокруг её центра, а вместе с этим – вокруг общего центра системы галактик, в которую входит наша, – и так далее. От цикличности бо́льших систем зависит множество меньших космических систем с их процессами бытия.

«Алгоритмы» процессов бытия от «круга к кругу» – повторяются, но не абсолютно точно. И эта неточность, эта некоторая «сдвижка» в «программе» процессов обуславливает некоторое отличие одного цикла от другого. Отличие того, что в них образуется – содержательно от круга к кругу. Такое отличие мы определяем как развитие, улучшение, ухудшение; как деградацию или совершенствование. Ну а если применительно к нашему личному физическому циклу, к сроку нашей жизни, мы говорим: старение, омоложение...

*

Зачем я добавил к и без того сложной теме времени ещё и эти перегружающие понимание «циклы»?

Увы, они необходимы как обоснования истинной природы пространства-времени. По существу, такие циклы и их «круговое» повторение – в котором происходит изменение того, что они содержат, – это и есть то самое несамосущее время...

Попробуем осмыслить это утверждение.

В жизни мы отождествляем время по-простому – с движением стрелки по кругу циферблата, на котором на равном – подразумевается – расстоянии отмечены цифры или метки двадцати четырёх – это тоже подразумевается – «часов».

Стрелки по кругу часов движутся достаточно равномерно. А сам круг циферблата отражает «суточное» вращение Земли вокруг своей оси.

Можно сказать, что под каждый такой «час» у нас «запрограммировано» то или иное действие, то или иное начинание, тот или иной график жизни. Соответственно и вся организационная структура человечества подчинена этому суточному режиму, который повторяется каждые двадцать четыре условных часа – из года в год.

Таким образом, «субстанция времени» – это не более чем процесс круговой последовательности нашего действия, это реализация того или иного элемента распорядка дня. Это наше, условно разбитое на двадцать четыре «метки», движение, которое укладывается в круг движения нашей планеты вокруг своей оси. А дальше: круги наших суток – оборотов Земли вокруг своей оси – укладываются в годовой круг её движения вокруг Солнца.

Подобному же «распорядку» подчиняются и биологические организмы. Жизнедеятельность и развитие растений также привязаны к циклам суток, сезонов и годовым оборотам; к климатическим условиям, которые, несмотря на их бо́льшую во внешнем выражении сложность, исходно связаны с результирующей цикличностью других условий. Рост растений, само развитие организмов из зёрнышка, из вегетативного или биологического материала – с их внутренним и внешним ́ обменом веществ – является движением.

Ещё раз в виде короткого резюме: время – это процесс движения. В определённом смысле – его функция. Это «обороты» движения одного меньшего явления или объекта – «за оборот» движения другого большего.

Иными словами, мы реализуем движения своих «малых суточных» повторений – за прохождение Земли при одном её обороте вокруг Солнца. И это означает, что «субстанция» времени – это просто процесс циклического движения меньших систем, укладывающихся в цикл движения бо́льших систем.

Вот так вот и образуется «время»: циклично от самых масштабно малых систем с их более короткими циклами – до самых масштабно великих, вмещающих циклы малых целиком – в один обобщающих свой.

И повторяющих дальше этот свой обобщающий цикл.

Всё это мы и называем временем.

А когда «ставим» равноудалённые «метки» на «циферблаты» таких циклов и выбираем в них что-то играющее роль равномерно движущихся стрелок, мы называем эту процедуру – измерением времени.

Не только космическое пространство с его планетами и далёкими светилами, с его совсем уж отдалёнными объектами становится «эталоном» измерения времени, но с развитием науки подобные и ещё более точные «приборы измерения» обнаружились и в микромире.

Например, так называемые атомные часы, что-то ещё на основе базисных «констант». Пусть это и не «наручные часы», принцип их действия по существу тот же – движение. Не углубляясь в подробности, скажу лишь, что в данном случае этим движением является повторяющийся цикл колебаний на субатомном уровне, измеряющийся в этом процессе.

Наверное, пора бы уже и завершить на этом тему времени. Но уж слишком она приблизилась к некоторым интересным выводам. В частности, если принять, что «субстанция» времени – это цикличное движение «материи пространства», то некоторые известные парадоксы с разным течением времени в разных местах объясняются достаточно логично.

Например, в некоторых местах живые организмы стареют быстрее или медленнее. Это значит, что движение их биологических «цикличностей», вероятно вместе с движением окружающих их пространств, совершается с большей или с меньшей частотой – по отношению к обобщающему их циклу.

Известно, что время изменяется возле космических объектов, их очень больших масс. Известно что его ход меняется в разных «аномальных» местах нашей планеты.

Возможно, даже чудеса могут получить предпосылки обоснования, в частности, известная история Иисуса: пять тысяч хлебов из пяти...

А ещё «концепция цикличности» делает более понятным принцип работы «варп-двигателя», о котором всё больше говорят. Предполагается, что такой двигатель может перемещать космические корабли со скоростью, превышающей скорость света, что может сделать полёты к другим звёздным системам реальными – в рамках одной жизни космонавтов.

Считается, что такой двигатель работает не просто преодолевая пространство, в котором движется корабль, но «сжимает» это пространство, тем самым как бы сокращая расстояние до места назначения. Можно предположить, что уменьшающее время «сжатие пространства» возможно по причине увеличения частоты циклов «развития материи» – их движения.

Такое действие двигателя, «увеличивающее частоту», может быть произведено невероятно большим количеством энергии.

Понятно, что до окончательного «прояснения пояснения» требуется ответить на вопрос: каким конкретно образом может сжимать пространство-время такой двигатель? А ещё здесь, кстати или некстати, всплыло понятие «энергия»... Придётся сказать, что «время» – это не только «пространство-время», но ещё и энергия... Таким образом, более точное определение существа понятия времени выкладывается в виде тройственности: «пространство-время-энергия».

Но... оставим это дополнительно разъясняющее мероприятие, пугающее уже утомившихся гуманитариев, как-нибудь на потом. Можно только добавить, что приоритет концепции «пространства-времени» – вместо «субстанции времени» – позволяет пытливым умам легче обосновывать немало и других выводов, касающихся малопонятных парадоксальных явлений мироздания.

Чтобы успокоить растревоженные чувства некоторых читателей – «отменой» времени – скажу, что ни понятие времени, ни слово «время» – не отменяются. Использование слов, «производных» от них и связанных с ними, в том числе: «когда», «потом», «было», «будет», «сейчас», «вчера, сегодня, завтра» и так далее – остаётся в силе. Просто мы краеугольное для нас понятие времени чуть-чуть скорректировали, чтобы меньше было путаницы в нашей жизни, хотя бы в её «естественно-научной» части.

В дальнейшем на этой основе можно будет легче принять тот факт, что есть время более объективное, относящееся к этим цикличностям мироздания, а есть время – явление более субъективное, где много условностей.

Такое время можно назвать культурно-психологическим, связанным со сферой нашей психики. Связанным с культурой – в части её условных аспектов; с некоторой частью памяти, планами, прожектами, представлениями, воображением; с «эмоциональными качелями» преходящих отношений – и так далее. Во всём этом есть и прошлое и будущее – в своей отдельно живущей или параллельной последовательности.

Во всём этом нет ничего страшного, но нужно отдавать себе отчёт, что «объективное» время и «психологическое» – вещи разные. И обуславливают они действия – отличающиеся по последствиям. Это становится важным, когда человек настраивает жизнь на её более объективные требования – в частности, когда он решается серьёзно заниматься духовной практикой.

Возможно, мы когда-нибудь коснёмся и такой темы.

*

Теперь, совсем кратко о том, какие существуют предпосылки для «примирения»: движения времени – с пребыванием в настоящем...

В беспредельном и безвременном Настоящем Вселенной, будучи одной из «точек проявления» в нём, мы – или Кто-то нам – конструируем «линейную» шкалу доступного настоящего в нашей малой вселенной, условную часть которого называем и «прошлым» и «будущим» – «цепочку» одного, переходящего в другое.

С учётом нашей хаотической среды существования, для нас это составляет определённое «удобство» – пока мы не исчерпаем свой процесс совершенствования в этом нашем непонятом «пока» многовариантном, состоящем из множества «времён», – то есть из «зон» своей особой цикличности – настоящем.

А значит, пусть будет так, до тех пор, пока человечество не распутает эту странную историю – своим осознанием и не познает вневременье, открывающееся за Всеобщей Гармонией, которая своей частичкой может оказаться и на нашей планете.

Возможно, всё сказанное выше кто-то назовёт очевидным – только многословно изложенным. А для кого-то эта «философия» покажется очень далёкой от жизни или даже ошибочной. Но именно она обобщает и выводит на уровень осознания не только научные проблемы, но и множество конкретных житейских ситуаций: от опасно проблемных международных и национальных, от сложных социально-политических и актуальных «околокультурных» – до самых простых «интернационально» бытовых.

Именно философия, какой бы она ни казалась, своими формулировками и выводами обнаруживает тот факт, что множество этих, очень непохожих внешне ситуаций – принципиально схожи. И этим создаёт условия для трансмутирующего их «неподъёмность» осознания.

Следствием осознания является, в частности, сокращение многосложности – и проблем жизни и её задач. Сокращение до очевидных определённостей, с которыми можно иметь дело, применяя для их разрешения реально действующий вполне научный метод.

Таким образом, вся наша повседневная житейская реальность может обрести прочную ментальную базу для её осознания, а в частности, для упорядочивания элементов нашего губительного сейчас социального хаоса – с реальной перспективой привести к гармонии наше человеческое сообщество.

*

Вернёмся к основной теме и проясним: какую роль подобная «философская база» играет для конкретики настоящего жителей Зеты, для их реальной, но высокой обыденности?

В каждом городе, в каждом поселении этой планеты, вместе с архитектурным стилем и определённым производством, с особым направлением культуры и принятым их жителями образом жизни, есть соответствующие комплексы социально-корректирующих процессов, которые позволяют людям, невзирая на их разнонаправленную деятельность, оставаться на уровне настоящего, не скатываясь в обессиливающие и расщепляющие иллюзорные построения.

Здесь я достаточно кратко упомяну лишь специфику комплекса «удержания» в «границах» настоящего, который применяется именно в таком городе. Как вы догадываетесь, она здесь основывается на описанных раньше музыкальных предпочтениях горожан. Уже говорилось, что здесь есть «праздничный» масштаб, но есть и повседневное «музыкальное сопровождение».

В этом случае уровень звука невысок и мелодия в чём-то подобна ненавязчивому фону. Специальный репертуар составляется из высокохудожественных музыкальных произведений, и его дополняют разнообразные «голоса» природы, звуки деятельности и общения людей, животных; в этом участвуют растения, минералы, стихиали.

Да, нечто подобное есть и у нас: проникновенные современные композиции с «голосами из жизни» – в стиле нью-эйдж, неплохие световые шоу... Но это пока лишь только подобие – по уровню творчества и воспроизведению. И есть ещё более существенное отличие: звуки в этом городе «собираются» с разных мест планеты, а что-то из ближайшего космоса, – именно в данный момент и ретранслируются одновременно.

Но есть ещё нечто невозможное для повторения у нас...

Назначение такого музыкального «фона» в этом городе – способствовать, если уж не духовному пробуждению, то состоянию бодрствования в текущем времени. Конечно же, весь такой музыкальный поток – не просто результат механического подбора музыки и звуков. Здесь ручеёк нескончаемой мелодии творится каждый данный момент в процессе обратной связи с «психологическими» состояниями жителей.

Такая связь устанавливается посредством тех самых «высоких технологий» и вбирает в себя множество нюансов настроения людей. Их и мимолётных, и глубоких чувств, их разнообразных физиологических ощущений, в том числе с возможным «вектором» к утомлению, понижению сил, выхолащиванию смыслов, сужению сознания и уменьшению благодатных состояний.

Всё это собирается посредством искусственного интеллекта в одном смысловом, звуковом и световом объёме – этого небывалого по мощи и полифонии музыкального инструмента размером с город.

И соединяется с сознанием творцов композиций...

И текут в пространствах города – дневного и вечернего, ночного и утреннего – неспешные потоки мелодий. Разливаются ручейками в парках, скверах, вдоль улиц. Проникают негромкими нотами в помещения и слышатся отдалёнными колоколами с небес...

А в вечернее время всё это сопровождается неспешным движением разноцветного свечения: то проступающими углями костра в груде камней и таинственным цветением какого-то «папоротника» в потаённых зарослях, то из глубины прудов поднимаясь струями фонтанов и переливающимися спиралями закручиваясь вокруг высотных зданий...

Непрерывно ли звучит музыка в этом городе?

Нет, и в этом негромком потоке бывают паузы – на часы, иногда на дни – как это определит обратная связь с общим сознанием жителей. И, как уже говорилось, каждый может отойти от этого общего звучания в своё личное пространство.

Вот таким образом преходящие времена и жизненные пространства сходятся в единый миг современности настоящего – для всех живущих в этом городе.

Вариации архитектурного стиля под этим общим названием возникли, когда человечество Зеты стало посещать и осваивать космическое пространство. В этой архитектуре явно выражена необходимость приспособления к суровой пустоте космоса, к сложным условиям других планет, к законам иных звёздных миров.

«Космические» формы строений подразумевают герметичность и автономность, повышенную защищённость от ударов неведомых сил и стихийных бедствий.

Впоследствии этот стиль пришёл из космических далей, можно сказать, вернулся на Зету и органично вписался в её ландшафты. Его влияние заметно и в более консервативных архитектурных стилях. Во многих городах есть и отдельные башни, и целые островки этих «космических модулей» – тот же наукоград этого не избежал...

Они, не теряя своей футуристической «продвинутости», не нарушают гармонию и окружающей архитектуры. С другой стороны, их комплексная автономность и повышенная прочность очень подходят к самым суровым условиям и этой планеты. В конструкциях индустриальных строений, в постройках арктических и иных климатически сложных зон этот стиль хорошо заметен.

«Космоградами» называется большая агломерация многих городов, которые через свои, тянущиеся на большие расстояния пригороды, через скалистые, речные, озёрные и лесопарковые зоны, переходят один в другой. Агломерация начинается заснеженными кварталами городов – от ещё зимних предгорий. Продолжается «дугой меридиана» на огромное расстояние, пересекая широты многих климатических поясов. И так доходит до самого океана...

НАДВОДНО-ПОДВОДНЫЕ МАЛЫЕ СУДА

ПАРУСНЫЕ ЯХТЫ

ТУРИСТИЧЕСКИЕ ЯХТЫ

ИНТЕРЬЕР ПРОГУЛОЧНО-ТУРИСТИЧЕСКИХ ЯХТ

Наверное, более точным было бы наименовать эти постройки – «Уединение монастырей». Да и как-то произвольно они объединены в общий стиль... Но есть нечто общее в этих монументальных формах, что чувствуется сквозь совсем несхожую архитектуру – это некая их величественная отстранённость, недвижимо и безмолвно надстоящая над миром.

В этих монастырях, возведённых в особых энергетических условиях, а часто и климатически суровых природных зонах, пребывают люди, посвятившие значительный этап своей жизни углублённой духовной практике. Такая практика освобождает от второстепенных вещей данного уровня материального бытия и возводит в миры более утончённые, приближающие к незримой Сущности Вселенной.